«Отец жил ради искусства». Честно — о сюрреалисте Георгии Скрипниченко

Его называли белорусским Дали, а он смеялся над привычкой людей навязывать штампы и в шутку подкручивал усы. Влюбленный в картины, как в своих детей, донельзя экспрессивный, но всегда одетый с иголочки. Каким еще белорусского сюрреалиста Георгия Скрипниченко запомнил его сын Сергей.

Вне рамок

— Полотна отца можно найти по всему миру, причем в самых неожиданных для меня местах, например на Урале. Или в штаб-квартире НАТО. Как правило, в частных коллекциях. Многие из них я очень давно не видел. Хорошо, что благодаря одному из белорусских банков появилась возможность сделать два каталога — живописи и графики. В 1990-е много людей интересовались предметами искусства, сейчас же арт-рынок у нас в зачаточном состоянии, — рассказывает Сергей Скрипниченко.

Творчество отца, по его словам, невозможно уместить в рамки ни жанров, ни образов, ни техник. Георгий одинаково виртуозно писал как миниатюрные, так и огромные полотна, но всегда аккуратно, мастерски вытачивая все детали. Его живопись и графика — сплошной эксперимент. Но в нем нет никаких случайностей.

— У папы была особенность — вместо классического холста использовать ДВП или фанеру. Была бы воля, писал бы картины, кажется, на всем, на чем можно. Но вот сейчас остро стоит вопрос о сохранении этих работ, сделанных, грубо говоря, на барахле, а ведь каждая из них уникальна! — отмечает сын мастера.

Сны о мастерской

— В последние годы отец жил и творил на своем хуторе рядом с Налибокской пущей. А раньше его мастерская была в Доме художников на Сурганова, рядом, через этаж, квартира, где мы жили втроем — я, мама, папа. Правда, когда мне исполнилось одиннадцать, они развелись. Мы переехали. Но у судьбы хорошее чувство юмора: так вышло, что путем обменов жилплощади мы снова вернулись в этот же дом, — делится С. Скрипниченко.

Сергей все детство и юность провел в художественной атмосфере, но отец его навыкам рисования не учил — можно было только наблюдать. Тем не менее вырос и стал дизайнером-графиком. Сейчас работает в рекламе, сотрудничает с сетевыми агентствами и издательствами, делает логотипы и плакаты для выставок.

— Если отец не любил продавать картины, то я считаю, что произведения искусства, предназначенные для продажи, все равно должны оставаться высокохудожественными, — рассуждает Сергей.

Не семьянин

— Отец жил ради искусства. Вопросы семейных взаимоотношений его мало волновали. Но тут работает такое правило: чтобы быть гениальным в чем-то одном, часто приходится жертвовать другим. Подвиг — это не всегда смерть в бою, трагедия, это и жизнь ради чего-то. Георгий очень много работал. Даже встречаясь с друзьями, если нужно было что-то доделать, вставал и уходил, — уверяет Сергей.

Сын получил и от папы, и от мамы достойное эстетическое воспитание. Еще совсем маленьким посещал концерты в филармонии, балеты и оперы, увлекался музыкой и литературой. В доме, несмотря на частое отсутствие отца, царила творческая доброжелательная атмосфера.

Г. Скрипниченко, по словам Сергея, был противником попоек и скандалов, хотя по молодости, как и все, куролесил. Просто много друзей похоронил, которые спились из-за славы, богемности и, как следствие, разгульной жизни.

— Зато папа пижонствовал, в хорошем смысле слова, в одежде. Чтобы сходить за хлебом в магазин, выбирал бабочку и пиджак. К 60 годам это прошло. Я даже просил его одеваться поприличней, но он целиком и полностью ушел в искусство, — утверждает Сергей.

Отца он помнит человеком спокойным, но со сложным характером, потому что заниматься тот хотел только искусством. Все остальное его напрягало. Правда, в то время художники могли спокойно заработать своим трудом, причем быстро и честно.

Быть собой

— Меня восхищала способность отца как советского художника сохранять свой стиль, не скатываться в лениниану, но и держаться на плаву при этом. Помню его голландские пейзажи, четкие, насыщенные, на фоне портретов партизан, которые были тогда в моде. Это произвело настоящий фурор, — отмечает Сергей.

Потом у Георгия были циклы работ о деятелях белорусской культуры, о Минске. Столицу Беларуси он выписывал буквально по кусочкам — от улицы Бакунина до переулка Кропоткина.

Сергей отмечает, что категорически против того, что Скрипниченко называют белорусским Дали:

— Откуда эти комплексы? Почему белорусы говорят, например, «наш Пушкин»? У нас, что, мало национальных героев, которых хочется называть своими именами?

Про детство отца много не рассказывает: родился в украинском городе Николаеве, окончил Минское художественное училище. Правда, выясняется, что отец Георгия Сергей тоже писал пейзажи, хотя и был военным.

— Не хочу быть похожим на папу по характеру, и это не осуждение. Просто я другой. Но считаю своим долгом продолжать экспонировать его работы, которые не имеют права лежать в фондах и коллекциях, их должны видеть люди, — говорит Сергей.

И вспоминает забавный случай:

— Как-то раз папе заказали работу. Он попросил приехать за ней через две недели: мол, надо подредактировать, а сам за это время сделал копию, чтобы именно ее продать. Так не хотел расставаться со своими картинами. В них была его жизнь.

Мария Войтик